– Матч в сезоне-2011, после которого вы дольше всего не могли уснуть?
– Домашний против «Кубани», когда сыграли в ничью. Понятно, что ничья дома – это плохо. Ощущения после этой игры были даже тяжелее, чем после поражений от «Зенита» или «Порту». Не могу сказать, что играли плохо. И настрой был такой, как положено, и моменты были, но не выиграли. Вот и получилась самая сложная ночь.

– Сложная – это как?
– Уснул только часов в шесть. И настроение было препоганейшим. Ни российский, ни европейский футбол смотреть не стал. Включил телевизор, поставил какой-то фильм – все, чтобы только не думать о футболе.

– Чему тренер Валерий Карпин научился в 2011 году?
– С точки зрения тактики ничего не изменилось. Единственное – в некоторых играх специально пытались отдавать инициативу. Получалось не всегда. С «Локомотивом», например, получилось, с «Рубином» – нет.

– Объясните, зачем надо отдавать инициативу «Рубину».
– «Рубин» сам любит играть вторым номером, он так играть привык. Пусть сейчас говорят, что там произошли изменения, но по мне глобально ничего не поменялось. С кем-то «Рубин» играет по-другому, но с командами первой восьмерки – так же, как раньше: плотная оборона, быстрые выходы в контратаку. Когда у защитников «Рубина» есть пространство за спиной, у них возникают проблемы. Именно поэтому мы пытались – повторюсь, пытались – отдать им инициативу, чтобы «Рубин» увяз в нашей обороне, а у нас было пространство – убежать.
Собственно, это и есть цель любой игры, где ты отдаешь инициативу. Долгое владение мячом с созданием голевых ситуаций – это совершенно другой футбол. Это то, что делает «Барселона». Но чтобы делать, как «Барселона», нужно очень высокое исполнительское мастерство. На ограниченном пространстве найти пас или обыграть одного-двух-трех в тысячи раз тяжелее, чем это делать в свободном пространстве. Оставь Эменике один в один на полполя с любым игроком, он его либо обыграет, либо убежит. Ограниченное пространство – совсем другое дело.

– Что изменилось в тактическом плане, я понял. Что – в психологическом?
– В общении с игроками многое для себя понял.

– Расскажите.
– Понимать значимость тренировок, настроя, игр – для многих футболистов это аксиома. Но, как оказалось, не для всех. Если внимание того, кто хочет всегда выигрывать, на это не надо обращать, то в отношении других футболистов – обращать надо, причем больше, чем раньше. Надеяться только на понимание, на профессионализм игроков – это неправильно. Не буду называть фамилии, но далеко не все оказались профессионалами.

– И что вы делали?
– Что конкретно – говорить не буду. Но то, что нужен кнут и пряник, это однозначно. В каких-то ситуациях нужно больше кнута. И это печально для меня, потому что это не мой стиль, не мой путь. В этом году я понял: к сожалению, футболисты должны бояться тренера. Пусть это и противоречит моим принципам.

– Но вы же сами с такими тренерами работали.
– Ну да. В России всегда была боязнь тренера. Но это вопрос эпохи. В советское время ученики 8-го класса не могли посмотреть на учителя – не то что ему что-то сказать. То же касалось и футбольного тренера. Сейчас восьмиклассники бьют учителей. Сейчас все демократично, либерально – так и должно быть. Но у нас это не всегда работает и приводит к перекосам. Так что в этом году я вынес: помимо хорошего отношения, футболисты должны бояться. Без боязни они не могут достойно выступать. Повторюсь – к моему большому сожалению.

Жозе

– Российские тренеры часто ездят на стажировки. Когда была последняя у вас?
– В прошлом году ездил в Мадрид. В «Реал».

– К кому?
– Как к кому? К Моуринью.

– Новости об этой поездке ничего не знают.
– Никто не знает. Почему я должен об этом всем рассказывать? Вообще не хотел, чтобы это появлялось в прессе. Съездил и съездил. Пообщался и пообщался.

– Устроить стажировку в команде Моуринью – это проблема?
– Да, довольно большая. Удалось через знакомых.

Опорно

– Как у вас родилась идея – сделать из флангового игрока Дмитрия Комбарова опорного полузащитника?
– Как все идеи рождаются – сначала витала в воздухе, а потом решили попробовать Комбарова в опорной зоне. Причем и Диму, и Кирилла. Мне кажется, у них есть все, чтобы играть там. Что именно? Во-первых, они выполняют объем, необходимый для опорника, которого сейчас принято называть box-to-box. Скорость, которая позволяла им играть на фланге, никуда не денется, – это два. Футболистов, которые играют от штрафной до штрафной со скоростью флангового полузащитника, очень мало. В этом их большой плюс. Неуступчивость и цепкость при оборонительных действиях, которыми они отличаются и на фланге, – три. Дисциплинированность – четыре. Да, возможно, им не хватает видения поля именно из центральной зоны. Привыкая играть на фланге – могу даже по себе судить, – ты знаешь: принял мяч вполоборота и в 90 процентах случаев за спиной у тебя никого нет – там уже бровка. И обзор поля у тебя если не 180 градусов, то градусов 120. А в центре поля нужно постоянно крутить головой и принимать решения намного быстрее. И еще важно: спиной к воротам ты здесь получаешь мяч гораздо чаще, чем на фланге.

– У вас был разговор с Комбаровым? Вдруг ему хочется и дальше бегать по флангу и отдавать голевые.
– Он тренировался на позиции опорного, мы еще в начале года его там пробовали. Плюс за неделю до игры стали наигрывать в центре. А отреагировал он совершенно спокойно. Сказал ему: «Считаю, можешь там сыграть». – «Да не вопрос». Кирилла в центре поля мы тоже попробуем.

– Объясните, чем вам так нравится Рафаэл Кариока. Не все понимают, если учесть, что он-то как раз не самый дисциплинированный опорный на свете.
– Недисциплинированный? Один раз заработал удаление и теперь все несколько лет ему будут это вспоминать.

– Как же, пару лет назад в Бразилию он чуть ли не сбежал.
– Недисциплинированность на поле и за его пределами – разные вещи. И давайте вспомним, когда он уезжал. Сравнивать 19-летнего мальчика, впервые уехавшего из Бразилии, впервые оторвавшегося от мамы, с 21-летним зрелым игроком совершенно неправильно. У любого из нас в ранней юности происходит то, что в 20 лет произойти уже не может. Зачем вспоминать, что он в 19 лет хотел уехать к маме? Я первые полгода из Испании хотел уехать. Нормально, переборол себя. Первые 6 месяцев всем тяжело.
Вы спросили, чем нравится Кариока. Первое: таких опорников с точки зрения техники, работы с мячом в чемпионате России нет вообще. Мяч отобрать у него практически невозможно – даже если он получает его спиной к воротам. Процент брака в передачах, брака в приеме мяча, брака в работе с мячом очень низкий. Даже если ему просто подсовывают мяч, он вылезает из самых сложных ситуаций. Говорят, что Кариока делает лишние касания. Но никто не говорит, что ему просто отдать некому – никто не успевает открыться.
Идем дальше – цепкость. Когда Кариока вступает в отбор, процентах в 95 он выигрывает единоборство. Причем без фола.
Да, не хватает каких-то вещей. То, что я говорил в передаче на «НТВ-Плюс»: у нас ставится штамп и он стоит на игроке потом лет пять. Кто-то сказал, что Кариока не играет вперед. И только когда кто-то заметит, скажет: «А Кариока-то вперед стал играть», – все поменяется. Даже если он будет играть назад. Со штампами, с трендами так всегда было и будет.
Да, бывает, Кариока передерживает. Бывает, можно сыграть быстрее и вперед. Да, бывает. Но он растет. Мое мнение: если ему еще добавить объема работы на 15-20 процентов, Кариока играл бы сейчас где угодно. В любой команде мира.

– Главный тренер дортмундской «Боруссии» Юрген Клоп сказал: «Я никогда не возьму себе в команду говнюка, как бы здорово он ни пинал мяч». Когда вы ищете футболиста, вам принципиально, чтобы он не был говнюком?
– Естественно. Любому нормальному человеку находится 300 дней в году рядом с говнюком не хочется. И уж тем более играть с ним в команде. Поэтому да – мы обращаем на это внимание. Только у Клоппа не спросили: не прокалывались ли они с кем-нибудь? Сто процентов прокалывались.

– А вы прокалывались?
– Конечно. Да, мы собираем максимально подробную информацию. Но проколы бывают.

– Самый сложный человек, с которым вам приходилось находиться в одной команде? Неважно – в каком качестве.
– Как тренер – не буду говорить. Сложные люди и сейчас с нами есть. А когда был игроком, мне было сложно работать с Хорхе Вальдано в «Валенсии». Мне нужно больше конкретики. Делаю что-то неправильно – пусть мне объяснят: вот тут, тут и тут не так, надо делать так. Когда же говорят красиво, но неконкретно, футболист не может понять, чего от него хотят. А Вальдано говорит: «Мы плохо обороняемся. Нам надо обороняться лучше». Все кивают и молча расходятся.

Аргентина

– Рохо играет в сборной Аргентины, а в «Спартаке» – нет. Почему?
– Потому что на его позиции в «Спартаке» есть игроки, которые на данный момент сильнее – Сухи и Пареха. Тем более, в сборной Аргентины Рохо играет левого защитника, а у нас левый защитник – русская позиция. И я думаю, это плюс. «Спартак» сейчас выходит на тот уровень, что игрок сборной Аргентины или сборной Голландии не проходит в основной состав. Это нормально. Это говорит, что уровень команды поднимается.

– Вам возразят, что вы его неправильно используете. Что он не центральный защитник, что слева у него получалось бы лучше.
– Этому человеку я отвечу: а пятого россиянина мне где использовать?

– То есть если бы в России не было лимита на легионеров, Рохо выходил бы слева?
– Возможно, выходил бы. Если был бы в порядке. А возможно, Макеев был бы лучше его и все равно играл.

– Почему Павел Яковлев играет в «Крыльях», а не в «Спартаке»?
– Спросите у Яковлева. Пусть подумает. Почему футболисты не играют в «Спартаке», уходят и прекрасно себя чувствуют? Первую причину я назвал – уровень конкуренции, он здесь абсолютно другой.
Есть другая важная вещь. Мехо Кодро – в течение трех лет лучший бомбардир в составе «Реал Сосьедад», забивал под 30 голов. Перешел в «Барселону» – все, закончилось. Или вратарь Ришар Дютрюэль из «Сельты». Провел в «Барселоне» полгода всего. В больших командах есть прессинг, который идет от тренера, болельщиков, журналистов, партнеров по команде, от тебя самого, в конце концов. Одно дело играть, не имея под собой конкурента, расслабленно. Цена твоей ошибки гораздо ниже. Пять раз ошибешься – продолжаешь играть. В «Спартаке», цска и «Зените» один раз ошибешься – потеряешь место в составе, потому что за твоей спиной есть конкурент. Поэтому есть те, кто в больших клубах играть могут, а есть те, кто не могут.

Боня

– Это правда, что Сергеем Паршивлюком интересовался «Анжи»?
– Интересовался, да.

– Вы сомневались в том, что он останется?
– Если бы не было адекватного предложения от «Спартака», мог и уйти. Все мы понимаем, что Паршивлюк – спартаковец до мозга костей. Надеюсь и думаю, что он будет здесь, пока будет играть в футбол. Но помимо любви к «Спартаку» и любви к этой игре, есть и экономика. Если в «Спартаке» ему дают 10 рублей, а там – 10 миллионов, как бы кто кого ни любил, решение очевидно. И это касается не только футболиста. Вот если вы на Sports.ru получаете 1 миллион рублей, а в «Анжи» вам предложат 10 миллионов долларов, думаю, вы туда пойдете. И, возможно, даже пешком.

– Турецкие журналисты выяснили, что Эммануэль Эменике 78-го года рождения. Как вы проверяли его возраст, когда покупали?
– Никак. Как-то узнавали, можно ли провести медицинский анализ на возраст. Выяснилось, что он дает результат с поправкой «плюс-минус 5 лет».

– То есть Эменике вы брали под честное слово?
– Ну, какое честное слово? Человек играет – играет. Будет играть еще три года – будет. 78-й год – это бред сумасшедшего, конечно.

– Веллитон за 18 матчей забил меньше, чем Эменике – за 11. У вас был разговор с Веллитоном по окончании сезона?
– Разговор был. Причины такого выступления мне были понятны с самого начала.

– Это какие?
– Не буду озвучивать их в прессе. Все и так догадываются.

– Вас правда напрягало, что Веллитон встречался с Викторией Боней? Она об
этом в интервью говорила.
– Неправда. Мне абсолютно без разницы, встречается он с Боней, Машей или Дашей. Меня может напрягать, только если футболисты не спят по ночам, потому что тусуются.

– И что Веллитон, пообещал исправиться?
– Что значит «пообещал»? Захочет – исправится. Хочет играть в «Спартаке», забивать голы, больше зарабатывать – исправится. Не захочет – не будет исправляться. Но это проблемы Веллитона, не «Спартака». «Спартак» проживет без Веллитона, без Карпина, без любого другого. Чуть лучше, чуть хуже, но проживет.

– Вы недавно сказали, что беда Дзюбы – лень.
– Дзюба может играть лучше, во многих матчах мы в этом убедились. К сожалению, его надо подстегивать.

– Как Комбаров стал опорным полузащитником, вы рассказали. Как так случилось, что Дзюба перестал играть на острие атаки?
– Это произошло не сейчас – еще в 2009 году. Уже тогда он играл второго нападающего. При форвардах типа Веллитона или Эменике его место именно там. У Дзюбы нет скорости, которая нужна первому нападающему. Чтобы играть с одним столбом, нужно выигрывать весь верх или все принимать. Принимать, как это делает Кураньи – в недодачу, так, чтобы не подобраться, – Дзюба пока не может. Зато он очень мобильный – это кого-то удивит, учитывая его рост и вес. Когда захочет, Дзюба может давать объем больше Комбарова – есть даже статистические доказательства. Такая мобильность для второго нападающего – то, что нужно. Ну и сыграть в пас он может получше многих. Так что на этой позиции он выглядит намного убедительнее, чем на месте первого форварда.

Две

– Сколько еще вы собираетесь занимать сразу на две должности?
– Не знаю. Я вообще об этом не думаю.

– Предположим, что «Спартак» в следующем году становится чемпионом. Все признают: Карпин – тренер. Вы продолжаете работать и тренером, и гендиректором?
– Ну да. Если это даст результат, зачем что-то менять?

– Но это же не жизнь.
– Это уже мои проблемы, это моя жизнь. Сложно – сложно. И физически, и психологически. Но если мы занимаем первое место, какие могут быть вопросы?

Вот если вы на Sports.ru получаете 1 миллион рублей, а в «Анжи» вам предложат 10 миллионов долларов, думаю, вы туда пойдете. И, возможно, даже пешком.